Верное средство - Страница 2

Неужели теперь, когда я начала успешно продвигаться к цели, Эндрю заставит меня все бросить? Устыдившись беспочвенных подозрений, Анабел сосредоточилась на дороге, но, поскольку этот отрезок шоссе был пустынным, позволяла себе время от времени посматривать по сторонам.

Замок Шовиньи был ближе к Нанту, чем к Орлеану, сейчас они ехали по долине Луары, оставив позади Блуа, Тур, Сомюр. По обеим сторонам шоссе тянулись виноградники, вот мелькнула деревушка, казалось сохранившаяся в неприкосновенности со времен Генриха Наваррского.

Неожиданно, словно из-под земли, перед путешественниками вырос замок. Белые стены возвышались над заполненным водой рвом, уходящее с лазурного небосвода солнце золотило сказочной красоты шпили. Зрелище, напоминавшее мираж, было прекрасным, но Анабел, сама не зная почему, вновь, как ранее в самолете, ощутила тревогу.

— Да, ничего себе, — присвистнул Майкл, на которого замок Шовиньи тоже произвел сильное впечатление. — Когда француз говорит о своем шато, этот шато может оказаться чем угодно — от обыкновенного деревенского домика до Версальского дворца. Похоже, Шовиньи не обманул, его шато действительно замок. Здесь можно снимать кино, никаких декораций не надо!

Проехав по перекинутому через ров подъемному мосту, «рено» спугнул двух белых лебедей, которые грациозно заскользили прочь. Мост вел к стрельчатым воротам, за которыми взгляду открывался большой двор. С внутренней стороны белоснежные стены покрывали заросли глицинии, пурпурные и голубые соцветия которой формой и размерами напоминали гроздья винограда.

Звук мотора разбудил дремавшую у больших двустворчатых дверей собаку, и та громким угрожающим лаем выразила недовольство вторжением чужаков. Анабел остановила машину и опустила стекло. После духоты, царившей в кабине, вечерний воздух казался особенно чистым и свежим. Анабел уловила журчание воды, и, когда ее глаза привыкли к игре света и тени, она увидела каменный фонтан, в центре которого стоял мальчик, державший виноградную гроздь — из нее падали капли, искрившиеся в лучах солнца, как брызги шампанского. Мощеный двор украшали несколько клумб, на которых пышно цвели разноцветные герани и лобелии.

Двери замка открылись, и закатное солнце, отразившись от стекол, на мгновение ослепило Анабел. Вышедший навстречу гостям мужчина был одет в безукоризненно сшитый серо-голубой костюм, зачесанные назад черные волосы открывали породистое лицо. Он прикрикнул на собаку, продолжавшую заливаться лаем, и пес послушно умолк.

В приступе сильного волнения Анабел судорожно вцепилась в руль, но Майкл уже вышел из машины и открыл девушке дверцу. Анабел вышла и почувствовала, что ноги стали ватными.

— Майкл Роберте, — представился ее босс. — Моя помощница, мисс Анабел Рейвен. А вы, должно быть…

— Жиль Фребур, граф де Шовиньи.

Он говорил по-английски бегло и без всякого акцента. Ничего удивительного, подумала Анабел, пытаясь справиться с оцепенением, в которое впала. Как-никак его мать англичанка.

— Анабел, — улыбнулся граф. Пожатие его смуглой руки с длинными пальцами было сильным и энергичным.

— Жиль, — пробормотала она, силясь улыбнуться. — Как поживает тетя Кэролайн?

Глаза графа насмешливо заискрились: от его внимания не ускользнуло замешательство гостьи.

— Отлично. Наслаждается красотами островов Карибского моря. У нас с Анабел общая тетушка, — небрежно объяснил граф вконец растерявшемуся Майклу. — Точнее, тетушкой она приходится мне, а Анабел она…

— …Крестная мать, — закончила девушка, глубоко вздохнув и пытаясь успокоиться.

Вот это совпадение! — горько усмехнувшись, подумала она. Покидая Англию, я понятия не имела, что мы направляемся к Жилю Фребуру. А если б имела, то не отправилась бы сюда ни за какие коврижки!

— Проходите. — Жиль продолжал насмешливо улыбаться, словно читая ее мысли. — Мадам Лебон, моя экономка, покажет отведенные вам комнаты — вы устали с дороги и наверняка хотите отдохнуть, а вечером я даю обед в честь вашего приезда. Виноградники мы поедем осматривать завтра.

Они вошли в огромный квадратный холл. Пол был застелен пушистым ковром такой красоты, что наступить на него было бы кощунством. Над гигантским камином красовался вырезанный в камне герб Шовиньи, и Анабел с опозданием вспомнила, что тетя Кэролайн как-то обмолвилась, что муж ее сестры — граф. Мать Анабел училась с Кэролайн и ее старшей сестрой, будущей графиней де Шовиньи, в одной школе.

Анабел посмотрела на Жиля, с которым познакомилась шесть лет назад. Ему было тогда двадцать пять, он приехал ухаживать за тетушкой, перенесшей тяжелейший грипп.

За это время он мало изменился, разве что стал вызывающе мужественным. Интересно, сильно ли изменилась я? Видимо, да, подумала она. Тогда мне было шестнадцать, я была застенчивой, неуклюжей и вспыхивала от каждого взгляда Жиля. Теперь мне двадцать два, я взрослая женщина, привыкшая отвечать сама за себя.

Одетая в черное экономка выслушала указания Жиля, сложив пухлые руки на животе. Под ее неприветливым взглядом девушка оробела и занервничала.

Когда Анабел с Майклом вслед за мадам Лебон поднялись по лестнице, прямо перед собой они увидели портрет лихого вояки наполеоновской армии. Сухощавое тело, глянцевые черные волосы и, конечно, лицо красноречиво свидетельствовали о родстве изображенного на портрете мужчины с Жилем.

Майкл уловил сходство и обратил на него внимание Анабел. Та лишь пожала плечами. Изображенный на портрете человек явно был удальцом и сорвиголовой, в то время как Жиль относился ко всему на свете с равнодушным высокомерием, которое Анабел ничуть не нравилось. Казалось, мнение окружающих ему совершенно безразлично и он живет по правилам, которые устанавливает для себя сам. Таким людям опасно перечить…